Королевы Иннис Лира  - Тесса Греттон

– Ты говоришь так, поскольку я тебе не противоречу, – заключила Элия.

Король Аремории тоже улыбнулся, и девушка вспомнила: она думала, что только глаза делают Моримароса мягче. Элия была не права – и улыбка тоже.

– Возможно, вы правы, Элия, и все короли предпочитают потворство.

Девушка чуть было опять не начала извиняться, но осеклась. Он был не простым человеком, а королем. Что еще она могла придумать, если не уйти утром с королем Аремории? Если он утверждает, что готов дать ей некоторое время, то Элии просто повезло. Время преодолеть горе, как он это называл. Ее лишили наследства, титулов и имени. Теперь она не младшая дочь Лира.

Легкие девушки сжались.

Куда еще, кроме Аремории, она могла пойти? К людям ее матери? Как бы поступил Кайо? Несмотря на то что Элия выросла на историях ее матери и дяди, из Сатири и Ины, несмотря на то, что ее окружали красиво окрашенные ковры и нежные масла, одежда и шарфы, Элия до сих пор с трудом представляла себе Третье королевство. Оно находилось невероятно далеко от любимого острова девушки, ее скал, Белого леса и болот, отца, которого она не могла просто так бросить. Он скоро снова будет в ней нуждаться. Сердце Элии, как и она сама, находилось здесь, и младшая принцесса не могла просто так скрыться от своего сердца.

Однако Элия должна была куда-то убежать, а этот король казался таким искренним.

Принцесса вновь положила руки на живот, словно случайно, а не намеренно:

– Я пойду.

Вместо торжествующей улыбки или, по крайней мере, вида, будто ответ младшей дочери Лира ему понравился, Моримарос снова стал вести себя безучастно формально. Он поклонился Элии с бо´льшим рвением, чем полагалось королю. Элия поклонилась в ответ, не зная, достаточно ли она спокойна, чтобы сделать реверанс. Девушка произнесла:

– Моя компаньонка, Аифа, отправится со мной.

– Как вам угодно, – твердо ответил Моримарос. – Это хорошо, хотя мои мать и сестра тоже будут рады оказать вам любую поддержку или скрасить общение.

– Аифа всегда должна быть со мной, и теперь ей здесь не место.

Элии вдруг пришло в голову, что Аифа, возможно, предпочтет уехать к своей матери в Белый лес, но девушка озвучила свою просьбу вслух и уже не хотела ее исправлять: без Аифы она будет чувствовать себя одинокой.

Моримарос кивнул:

– Тогда, если у вас получится, спите спокойно, Элия. Я оставлю вас, чтобы вы подготовились.

В последний момент девушка взяла большую грубую руку Моримароса. Ее пальцы заскользили по гранатовому и перламутровому перстню, большой палец нашел его ладонь и застыл на теплой коже.

– Спасибо, – произнесла она. Глаза Элии застыли на уровне кожаного плеча его оранжевого костюма.

Он колебался в течение двух вздохов, пока Элия не занервничала и уже собралась отнять свою руку.

– Не за что, – произнес король Аремории, обхватив ее руку своей, но тут же снял ее.

Прежде чем за ним захлопнулась дверь, появилась Аифа. Слезы словно слепили ее ресницы.

– О, Элия, – глухо прошептала дочь Дурака. – Твой отец…

Элия протянула компаньонке руки. Аифа обняла ее, заплакала. Младшая дочь Лира попыталась укрыться от оцепеневшего, застывшего сердца.

Если Эрригал ожидал, что ему придется тащить Бана на аудиенцию к королю, то его ждало разочарование. В течение долгих пяти лет службы в армии Аремории Бан научился не откладывать неприятные дела, поскольку их, как правило, становилось только больше. Кроме того, у Бана здесь было дело, и встреча с королем там, где жил его отец, была одним из первых шагов к его реализации.

Хотя встреча с Лиром – последнее, чего бы хотел Бан, он пропустил его гнев в Полуденном дворе и попытался испытать благодарность за эту встречу, проходя в зал слуг на трапезу.

К сожалению, Бан совершенно забыл, как быстро его покидает аппетит под критическим королевским взором.

Зал для слуг Летней резиденции был длинным, как и двор, но без крыши. Построенный из дерева, а не из камня, он больше напоминал конюшню, по мнению Бана, с рядами скамеек, столов и высоким сиденьем для короля. На стенах расположились чайки, ожидавшие остатков пищи, и даже королевские гончие мешались под ногами и попрошайничали с открытыми ртами. Слуги Лира были одеты в темно-синий – королевский цвет. Они носили мечи и пили из кубков, на которых был выгравирован неистовый королевский лебедь или синие полоски. Грубое, грязное место мужчин содержалось в чистоте усилиями младших слуг и подающих надежду сыновей, по крайней мере между приемами пищи и торжествами. Бан провел большую часть утра, выплескивая ведра с водой и помои через край утеса, прямо за арочным входом, раскидывая свежее сено и камыши и вытирая столы от пролитого вина и жира. Его брат Рори раздражался от рутинной работы, но Бан ценил любую работу с немедленными, доказуемыми результатами.

Сегодня вечером зал заседаний был тих, принимая во внимание события дня. Бан ходил рядом с отцом и наблюдал приглушенные разговоры и косые взгляды, несмотря на обилие льющегося пива. Король Иннис Лира никогда не должен выглядеть нервным или напуганным! Ни при каких обстоятельствах! Гордая армия Аремории никогда не стала бы жертвой расстроенных нервов. Одни улыбались приветствию Эрригала, другие предпочитали молчаливо-натянутое внимание. Но Эрригал только усмехнулся и буквально ворвался в боковой проход, где король развалился в высоком кресле, а рядом, прислонившись головой к колену Лира, валялся Дурак в рваной полосатой одежде.

– Мой король, – несдержанно произнес Эрригал.

– Сэр, с какой целью вы пришли беспокоить меня этим вечером? – спросил король и откинул голову, чтобы посмотреть на небо, слишком яркое для звезд. Волосы Лира оставались такими же неухоженными и косматыми, как и в Полуденном дворе, а лицо все еще было осунувшимся и носило следы возлияний, гнева или слез. Винное пятно, словно сердечная рана, расползалось по левой стороне его туники.

Эрригал подтолкнул Бана вперед:

– Вот мой сын, Лир, он вернулся домой после пятилетнего пребывания в приемной семье сородичей Алсакс в Аремории. Лис Бан – так теперь кличут его окружающие, хотя тут он был всего лишь Баном, незаконнорожденным.

Бан поклонился, его плечи были напряженными, и от этого движение получилось резким. Люди называли его «бастардом Эрригала», а не кем попало. Бан уставился на шерстяные ботинки короля. Интересно, что бы еще мог ему сейчас сказать Лир, если не приказать изгнать или убить Бана. «Играй свою роль, Лис, – напомнил он себе еще раз. – Будь вежлив и не забывай о своей цели». Бан заслужил свое имя. Эти люди могли его уважать.

Король со стоном вздохнул и произнес:

– Да, я помню тебя, Бан Эрригал. Ты родился под хвостом дракона, ярким и энергичным, но, в конечном счете, бесполезным.

– Я действовал с пользой, король, – ответил Бан, выпрямляясь.